В Суслон приехали ночью. Только в одном поповском доме светился огонек. Где-то ревела голодная скотина. Во многих местах солома с крыш была уже снята и
ушла на корм. Вот до чего дошло! Веяло от всего зловещею голодною тишиной. Навстречу вышла голодная собака, равнодушно посмотрела на приезжих, понюхала воздух и с голодною зевотой отправилась в свою конуру.
Хорошо бы
уйти на корму — там, среди ящиков товара, собираются матросы, кочегары, обыгрывают пассажиров в карты, поют песни, рассказывают интересные истории.
Неточные совпадения
На другой день чуть свет мы все были уже
на ногах. Ночью наши лошади, не найдя
корма на корейских пашнях,
ушли к горам
на отаву. Пока их разыскивали, артельщик приготовил чай и сварил кашу. Когда стрелки вернулись с конями, я успел закончить свои работы. В 8 часов утра мы выступили в путь.
Если мне случалось как-нибудь нечаянно подойти к их станичке близко, так, что они меня не видели и продолжали беззаботно бегать, доставать из грязи
корм, а иногда отдыхать, стоя
на одном месте, то я подолгу любовался ими, даже не один раз
уходил прочь, не выстрелив из ружья…
Все как будто было предусмотрено, неизвестными для нас оставались только два вопроса: какой глубины снег
на Хунгари и скоро ли по ту сторону мы найдем людей и протоптанную нартовую дорогу. Дня два
ушло на сбор ездовых собак и
корма для них. Юколу мы собрали понемногу от каждого дома. Наконец, все было упаковано и уложено. Я условился с орочами, что, когда замерзнет река Тумнин, в отряд явится проводник орочей со своей нартой, и мы снимемся с якоря.
Да и здесь я вроде как
на подножном
корму: придет время удастся у меня минутка —
уйду!
Я отметил уже, что воспоминание о той девушке не
уходило; оно напоминало всякое другое воспоминание, удержанное душой, но с верным, живым оттенком. Я время от времени взглядывал
на него, как
на привлекательную картину.
На этот раз оно возникло и отошло отчетливее, чем всегда. Наконец мысли переменились. Желая узнать название корабля, я обошел его, став против
кормы, и, всмотревшись, прочел полукруг рельефных золотых букв...
Она не ответила ему, задумчиво следя за игрой волн, взбегавших
на берег, колыхая тяжелый баркас. Мачта качалась из стороны в сторону,
корма, вздымаясь и падая в воду, хлопала по ней. Звук был громкий и досадливый, — точно баркасу хотелось оторваться от берега,
уйти в широкое, свободное море и он сердился
на канат, удерживавший его.
Он не мог отделаться от этой мысли,
ушел на самую
корму, сел
на якорь. Но и туда долетали гоготание мужчин, угощавших татарку, и звуки ее низкого, неприятного голоса. Некоторые слова своего промысла произносила она по-русски, с бессознательным цинизмом.